Евгений Мискевич, «Центр2М»:
Цифровизация экономики в России похожа на тихую революцию

Евгений Мискевич: Госслужба перестала быть источником вдохновения. Мне стало понятно – определенные вершины достигнуты, я точно понимал, что буду делать на работе завтра, послезавтра, за исключением разве что чрезвычайных ситуаций… Губернатор меня понял, и мы расстались по обоюдному согласию. К этому моменту я успел решить все задачи, стоявшие передо мной как перед замгубернатора.

Евгений Мискевич: У моей команды было несколько ключевых задач. Первая, самая важная – обеспечить регион достаточным количеством жилья. Когда наша команда пришла в региональную администрацию, объемы строительства явно не соответствовали социальным запросам. Надо было пригласить застройщиков, создать условия для строительства, подготовить земельные участки, обеспечить их инфраструктурой. Теперь все процессы запущены, «машина» работает уже без меня.

Вторая важнейшая задача была связана с управлением коммунальной сферой. Здесь было решено пойти по пути бизнес-реорганизации «РАО ЕЭС», то есть создать единую управляемую структуру с отдельными логическими элементами. Инвестиционно-привлекательные части инфраструктуры переходят под управление частного бизнеса, другие — остаются под госуправлением, либо государство повышает их инвестиционную привлекательность для того же частного бизнеса. В результате появился единый региональный коммунальный оператор, работающий на всей территории ЯНАО и отвечающий за честный диалог между поставщиками и потребителями коммунальных ресурсов на муниципальном уровне.Михаил Рожков, PARMA TG: Большинство наших BPM-проектов выходят за рамки отдельных процессов и организаций 3.4 т

Много сил было потрачено на строительство дороги Надым-Салехард. Это знаковый проект, его еще во времена сталинских строек пытались реализовать, но неудачно. А мы это сделали: разработали план, выбрали предприятия и запустили процесс. Из значимых проектов отмечу еще подписание крупного договора с «Газпромом» на финансирование социально-экономического развития. Наша победа - в том, что мы сумели доказать газовикам: мы умеем эффективно управлять финансами.

Вся дальнейшая работа должна была быть направлена на поддержание процессов. Это хорошо, но, с точки зрения профессионального роста, скучно. И я решил выйти в «открытое море».

Евгений Мискевич: Конечно. Это вообще было время кардинальной ломки привычных взглядов. Я понял, что любой бизнес, связанный с материальными объектами, например, строительный, изначально содержит в себе серьезные ограничения. Я имею в виду структурные системные противоречия, которые принципиально закрывают перспективы развития.

Евгений Мискевич: Например, бизнес-проект строительства тепличного хозяйства на территории агропроизводства. Хорошая идея, правда? Но давайте посмотрим на ситуацию с точки зрения бизнеса. Сегодня на продовольственном рынке средней полосы России дефицита овощей и фруктов нет – поставщики привозят все, что только душа может пожелать. В этих условиях появление нового тепличного хозяйства означает передел сложившегося рынка – придется отнимать долю местного рынка у нынешних игроков.

А еще есть власть, с которой тоже нужно считаться и у которой свои взгляды на рынок. И если власть хочет, чтобы на данной территории появился крупный или хотя бы средний хорошо управляемый производственный бизнес, нужно создать для этого условия. Как минимум — обеспечить необходимый объем закупок для социальных учреждений. Но в правительстве говорят: нет-нет, никаких преференций, только конкурс. Тогда, что нужно власти: честная конкуренция с конкурсами или реальное производство?

В таких условиях предпринимателям остается либо растить бизнес с очень маленьких объемов, либо искать что-то похожее на хобби. Вроде как есть основная работа, которая приносит деньги, но параллельно для души кто-то марки собирает, а кто-то тепличное хозяйство содержит.

Евгений Мискевич: Начинать этот длинный путь с мини-бизнеса мне было уже не интересно. Становиться наемным служащим не хотелось. И тут произошла случайная встреча с представителями крупной европейской компании. Они искали на территории РФ бизнес-партнеров для развития сети поставщиков решений M2M. Меня захватила идея межмашинных взаимодействий, реализуемых на крупномасштабной сети передачи данных, где автомобиль выглядит некоторой точкой позиционирования в пространстве.

Так начался новый этап моей жизни – компания «Центр 2М, российский игрок на рынке передовых М2М-решений. Мы стали создавать федерального оператора, который поддерживает передачу данных с различных умных устройств, обеспечивая максимальное покрытие и гарантии связи.

Евгений Мискевич: На рынке есть компании-интеграторы, которые работают над проектами, создают IT-системы по заказу конкретного клиента. Есть разработчики ПО, которые создают прикладные программы, необходимые для работы специализированных М2М. И есть сотовые операторы, которые увидели в модели межмашинного взаимодействия возможность расширения своего бизнеса.

Но дело в том, что для создания качественного IT-решения для сферы М2М все три указанных компетенции должны существовать одновременно. И если функции системного интегратора с разработкой ПО как-то объединяются, то добавить к ним функционал сотовой связи получается не всегда.

При всем уважении к тем усилиям, которые предпринимают ведущие операторы мобильной связи в части М2М, все-таки они не могут отказаться от текущей бизнес-модели, в центре которой – голосовая связь. Первичность функционала связи не дает им возможности сосредоточиться на правильной цепочке «Передача данных – Программное решение обработки данных – Аналитика данных». Ниша такой межсегментной интеграции на рынке пока остается свободной — и мы решили ее занять.

Евгений Мискевич: У нас есть базовый партнер – оператор связи Tele2. Изначально мы с ним начали работать по модели виртуального оператора (MVNO), используя его инфраструктуру связи.

Евгений Мискевич: Мы предвидели этот риск и четко решили не «каннибалить» трафик услуг базового оператора. Уникальность «Центр 2М» в том, что мы продаем решение. Но не в виде конкретного сервиса, а в виде платформы, на которую другие разработчики могут поставить свои модули и в конечном счете получить полноценное конкурентоспособное ИТ-решение М2М.

Евгений Мискевич: Именно поэтому мы решили сконцентрироваться на двух основных направлениях, где мы, как оператор межмашинных взаимодействий, планируем получить наибольшее количество абонентов. Первое — коммунальное хозяйство во всех его сферах: жилье, тепло, электрика, водоснабжение. Второе — транспорт, любые мобильные объекты: автомобили, тракторы, вагоны, локомотивы и т.п.

Отталкиваясь от этих направлений, мы создали два платформенных решения — контроль линейных объектов и контроль мобильных объектов, — и добавили к ним аналитику, используя, в том числе, передовые механизмы машинного обучения.

Евгений Мискевич: Да, это очень важно. Качество связи вообще — одно из самых проблемных звеньев в ИТ-решениях. Если информатизация проходит локально, внутри одного города, то предприятие еще может вручную контролировать работу множества М2М-устройств, и то только до определенного уровня. Если в сети окажутся десятки и сотни тысяч умных датчиков, придется применять дополнительные инструменты для контроля этих устройств.

Бывают вообще невообразимые ситуации. Например, предприятие приобрело у оператора связи услугу М2М, закупило приборы учета в рамках выделенного бюджета. Через некоторое время вновь выделили деньги на дальнейшую информатизацию, купили еще М2М-устройств с карточками другого оператора – подрядчик нашел самое дешевое предложение. Но целиком вся система не работает. Почему? Забыли оплатить карточки одного из операторов…

А если речь идет о распределенной сети передачи данных со множественными устройствами, да еще расположенными на подвижных объектах? Тут приходит осознание, что IoT – это не просто связь, вставил карту — и она начала передавать нужные данные. А если карта не передала данные? А если данные используются для онлайн-аналитики с интервалом снятия показателей в одну минуту? Вот тут обычно главный инженер компании задумывается, смогут ли его айтишники недорого «слепить» такое решение «из того, что было»?

Гораздо надежнее — обратиться к профессиональному оператору, который предоставит пакетное решение, но с гарантиями работоспособности всех элементов и системы в целом. Мы закрываем весь спектр задач по умному управлению коммунальным сетями, начиная с нижнего уровня – связи множества устройств.

Евгений Мискевич: Да. Люди, которые начинают вникать в тематику М2М, постепенно понимают, что оператор и программное обеспечение — две части одного целого.

По сути, мы развиваемся по сервисной модели, подобно классическому оператору — предоставляем сервис на точку обслуживания. Только «абоненты» для нас – это всяческие задвижки, приборы учета и т.п. И мы предлагаем именно сервис обслуживания этих задвижек и приборов учета. Это новый подход, он недавно появился в сфере ЖКХ и уже прижился в транспортной телематике — плата за fleet management, тариф за обслуживание автомобиля, подключенного к системе мониторинга. Видеокамера с видеоаналитикой или прибор учета ЖКХ – везде оплата за точку обслуживания.

Евгений Мискевич: К счастью, программное обеспечение с точки зрения основных фондов не требует дорогостоящих производственных мощностей. Здесь критически важны высококвалифицированные кадры, способные правильно поставить задачу, а затем правильно ее решить.

Еще важен правильный выбор «болевых точек» — задач, с которых мы начинаем работу по новым направлениям. Это, кстати, помогает найти серьезных бизнес-партнеров. Например, одним из партнеров компании сегодня является ведущий российский энергохолдинг – СУЭНКО (Сибирско-Уральская энергетическая компания), на базе которого мы реализовали первые свои решения в энергетике.

Я искренне рад тому, что СУЭНКО — наши партнеры. Не только потому, что, убедив их вкладываться в цифровизацию холдинга, «Центр 2М» получил якорного заказчика. Сотрудничая, мы получаем больше, чем просто заказы — мы получаем доступ к уникальным компетенциям энергетических компаний.

Евгений Мискевич: Это неоценимый практический опыт, которого, по сути, нет ни у одной ИТ-компании, работающей в сегменте информатизации ЖКХ. Это бесспорное конкурентное преимущество. Теперь мы можем в рамках заключенных контрактов заниматься не очередным «внедрением» исходного решения, а дорабатывать продукт в режиме онлайн, развивать его функционал для конкретного клиента. И приходить к заказчикам не как рядовая ИТ-компания, плохо разбирающаяся в коммунальной сфере, а как компания, общающаяся с главными инженерами на одном языке.

Именно инженеры, практики играют ключевую роль в коммунальном хозяйстве. Какой бы умный финансист ни стоял во главе компании, как только на горизонте возникает ЧП, он прислушается к мнению главного инженера.

Со временем все стратегически значимые точки управления энергокомпанией будут оснащаться нашими SIM-картами и нашими системами передачи и обработки данных. А это означает, что аналитическое ПО верхнего уровня будет работать, опираясь не только на теоретические знания, но и на опыт практического функционирования наших ИТ-систем.

Евгений Мискевич: Прагматичность бывает разная. В случае с производственниками ситуация обстоит так: какими бы высокими и супер-передовыми ни были наши технологии, они останутся нереализованными до тех пор, пока главный инженер сам не будет понимать, что конкретно эти технологии дадут предприятию.

При том что инженера не запутаешь умными словами типа «цифровые двойники», «машинное обучение», «предиктивная аналитика», «нейронные сети», он и сам прекрасно разбирается в этих цифровых двойниках и может говорить с нами на одном языке. Но инженеру, как специалисту, нужна четкая программа. Он должен видеть горизонт и понимать маршрут движения от нынешней точки. И должен быть уверен, что вы, как и он, видите все исходные данные. А у нас коммуналка, особенно в регионах, нередко находится в удручающем состоянии. Не говоря уже о бесхозных сетях.

Евгений Мискевич: Да, у нас в стране есть бесхозные сети. Их когда-то построили хозспособом те или иные ведомства, а потом ситуация изменилась — пропала необходимость, не хватило денег, назвали неэффективными… У нас есть огромное количество городов, где есть такие заброшенные сети. Даже сегодня можно увидеть на опорах подвесные трансформаторы 50-х, а то и 40-х годов прошлого века.

Проблема в том, что если эти сети признать бесхозными, то потом муниципалитеты смогут забрать их себе. Но заберут вместе со всеми обязательствами привести эти сети в надлежащее нормативно-техническое состояние. А это реальная проблема.

Если сейчас начать правильно паспортизировать эти объекты, правильно их описывать, то, как только эта честная информация станет публичной, вмешается Ростехнадзор, который всем выпишет штрафы и предписания устранить нарушения, а то и вовсе отключит систему...

Евгений Мискевич: Правильно, конечно. Вот только денег на модернизацию таких сетей по всей стране нужно колоссальное количество. Сколько бы мы ни говорили об экономически обоснованных тарифах, но, если возьмем за основу нынешнее техническое состояние сетей и сделаем честный расчет модернизации этих систем, тарифы тут же взлетят. Никаких денег в стране не хватит на модернизацию электрических сетей.

Евгений Мискевич: Все равно останется вопрос: насколько честно электросети будут обосновывать стоимость модернизации, опасаясь надзорных органов? По сути, это большой разговор о честности диалога власти и бизнеса. Не выполнят предприятия паспортизацию своих объектов — объекты не перейдут в управляемую «белую» зону. Но паспортизацию никто не рвется проводить, всем удобно оставаться в «серой» зоне, пряча свои проблемы от надзорных органов.

Евгений Мискевич: Думать нужно. Нужно ставить цели и видеть перспективы. Но если мы хотим внедрять цифровые двойники, нужно честно смотреть на текущую ситуацию. Понимаете, у нас в стране в части цифровизации реальной экономики идет тихая революция. И эта революция совершается с очень большими допусками относительно реального положения вещей.

Это, кстати, объясняет нашу позицию. Почему мы, по сути, владея бизнес-решениями умного города, не заявляем это отдельным направлением работы. Потому что, если ты разговариваешь с предприятиями, опираясь на текущую «официальную» картину, ни одно коммунальное предприятие у тебя ничего не купит. Прежде им нужно объяснить, как ты умудришься обойти или решить всю совокупность сегодняшних проблем и выдать эффективный результат.

Все это серьезно тормозит цифровизацию. Но, с другой стороны, не все так плохо. Процесс идет, хотя и медленно. Одна, другая система мониторинга то тут, то там выдают реальную информацию о состоянии объектов, делают ее доступной, выводят из «серой» зоны. В какой-то момент наберется «критическая масса» честных данных, и придется принимать серьезные решения. Но это очень длительный путь…

Евгений Мискевич: Не только. Есть еще системная проблема, тормозящая развитие всего рынка Интернета вещей в целом. Нужны новые правила, одинаково применимые и в умном комплексе ЖКХ, и на умном производстве, и на умном транспорте. Например, на словах все хотят видеть умные вагоны. А по факту действует масса ведомственных инструкций, которые тормозят внедрение умных решений. В Европе чуть ли не половина вагонов уже перемещается под присмотром систем мониторинга, а у нас столько правил и приказов, что не получится даже пилотный проект запустить.

Основа успешной цифровизации — доверие. Для меня интернет вещей – это не беспилотные трамваи и приложения для оплаты коммуналки. Это честный диалог власти и производства. Когда есть интернет вещей, невозможно спрятать, замазать проблемы. Объективные данные о техническом состоянии, о производственной мощности — вот они, в открытом доступе. Тогда не нужны эти бесконечные регламенты и инструкции. Надзорная система и без них будет различать добросовестных и не очень собственников и управляющих.

Евгений Мискевич: Мы стараемся поднимать эти вопросы на разных экспертных площадках, включая Минпромторг РФ, ФРИИ, профессиональные ассоциации. А пока системных сдвигов нет, стараемся помочь цифровой модернизации объектов по двум большим направлениям, которые я упомянул ранее.

При этом «Центр 2М» не ставит целью заменить своими разработками существующие решения. Наша задача — развить имеющиеся зрелые продукты и добавить к ним аналитику. Например, есть такое семейство продуктов Zulu, которые используются в разных сегментах ЖКХ. Это программный комплекс, который рассчитывает идеальную гидравлическую модель, – сложнейшая математика, которую специалисты развивают и совершенствуют в течение десятилетий. Никакой стартап такую работу не повторит даже за несколько лет. Поэтому наша задача – правильно применить этот программный комплекс для того, чтобы получить нужные нам результаты.

Также и в электроэнергетике существует много нишевых программ, которые разрабатывались десятилетиями и хорошо решают свои специфические задачи. Нет смысла их повторять, надо добавлять к ним нужные отсутствующие модули и, исходя из правильного понимания актуальных IoT-решений, — аналитику.

Евгений Мискевич: Массовый сегмент электроэнергетики – это сотни тысяч внутриквартальных трансформаторных подстанций. Сами «Россети» признают, что уровень цифровизации этих локальных трансформаторов не превышает сегодня 8%. Вот где исток всех проблем: электроэнергетика на нижнем уровне слепа. И мы сосредоточились в своих решениях именно на нижней части для того, чтобы создать дешевое эффективное решение по мониторингу, накоплению информации и последующему ее предиктивному анализу.

Евгений Мискевич: Есть АСКУЭ - системы коммерческого учета, и есть АСУ ТП – системы технического учета. Мы же ставим на этот участок дополнительное устройство - КМЭО (контроллер мониторинга энергообъектов). Оно начинает собирать в онлайн-режиме нужную для мониторинга информацию, включая ту, которая раньше собиралась вручную.

На базе этих данных формируется профиль использования сети. В профиле можно найти информацию по реальному состоянию сети, по всем ремонтным работам и материалам, которые использовались. На основе этого базового массива информации затем могут работать аналитические алгоритмы и на его основе выдают, например, динамику потребления в зависимости от погоды, времени года, иных условий. Или строят предиктивную модель для предотвращения аварийных ситуаций.

Евгений Мискевич: Это IoT-решение, которое и не должно быть дорогим. Кроме того, это многофункциональное устройство — в конечном счете оно обходится дешевле, чем обошелся бы любой новый умный трансформатор, включая зарубежные «слепые» трансформаторы Smart Grid. Замечу, что просто заменить все эти старые трансформаторы на новое поколение физически невозможно, ни с точки зрения финансов, ни с позиции мощностей предприятий, которые их выпускают.

Нам удалось уменьшить стоимость КМЭО в разы, сделать его доступнее любого импортного решения. У предприятий появилась экономическая целесообразность не менять старый работоспособный трансформатор, а сделать его видимым в рамках системы, включить в состав цифровых решений.

Евгений Мискевич: Да, конкурировать в сфере fleet management очень сложно. В базовых решениях этого класса уже есть все, что нужно: электронные путевые листы, обработка данных датчика уровня топлива, определение местоположения в пространстве, идентификация водителя.

Но мы обнаружили, что один из самых частых запросов связан с интеграцией модуля логистики в систему мониторинга транспорта. Это особенно актуально в Москве, где водитель обязан точно соблюдать прописанный маршрут, невзирая на пробки и неожиданный ремонт дороги, иначе у него будут расхождения с диспетчерской по километражу и расходу бензина. А блок логистики может динамически менять маршрут, в зависимости от текущей дорожной обстановки. Он умеет эффективно распределять точки маршрута с учетом их важности и возможной потери времени на каждой из них. Такое решение очень эффективно для медицинского транспорта или для тех же коммунальщиков.

Второе направление, которое мы реализуем, — скоринг водителей. Мы сравниваем водителей не только внутри одной компании, но в целом по рынку, в разных компаниях и регионах. Оцениваем поведение на дороге в разных условиях, в разных регионах, на разных предприятиях, наличие нарушений. Такие скоринговые модели сегодня пользуются большим спросом у страховых компаний и производственных предприятий.

Евгений Мискевич: Это только кажется, что мелковата. Начинаешь отслеживать качество вождения — водители перестают «жечь» топливо и «убивать» машину. Это ведет к иному содержанию транспорта: можно уже использовать его в рамках контракта жизненного цикла, то есть платить за время реального использования. Предприятия, которые покупают транспорт по этой модели, начинают бережнее относиться к автомобилю, заботиться об увеличении срока пользования этим транспортным средством.

В нашей концепции город становится умным не через административное влияние, а через создание на предприятиях таких бизнес-сервисов.

Евгений Мискевич: Безусловно. В этом смысле Яндекс.Такси – тоже, по сути, умный город, который у нас проявляется в таких вот видимых населению сервисах. Это, по сути, западная модель, но у нас она реализуется по-своему.

На Западе в крупных городах государство само создает условия для развития подобных сервисов. В США есть примеры того, как компании, занимавшиеся уличным освещением, стали обслуживать несколько городов по сервисным контрактам. В качестве оператора управления светом они достигли существенной капитализации, и их акции котируются на бирже. То есть, вот задача — организовать умное городское освещение. Но чтобы ее решить, государство не ломает голову, как найти деньги в бюджете, а старается заинтересовать бизнес.

Евгений Мискевич: И на тех, и на других. Но разные организации заинтересованы в ИТ-решениях по разным причинам. Например, властям нужна информация от коммунальных служб для того, чтобы понимать, в каком техническом состоянии находятся разные объекты и насколько удовлетворены жители качеством городских услуг. Данные, снятые со счетчиков, могут передаваться не только в муниципалитет, но и, скажем, дорожным службам – им же нужно знать, что на определенном участке дороги прорвало трубу горячего водоснабжения.

Но у этой информации есть владелец – тот, кто заплатил за это решение, или в чьей собственности находится данная коммунальная сеть. И он имеет право либо предоставить эту информацию желающим бесплатно, либо продать ее за определенную плату. Мы к этим вопросам в масштабе правовой базы страны еще даже не приближались. Но скоро они станут вопросами номер один.

С автомобилями, кстати, этот вопрос уже возникает. Кто владелец информации? Сегодня ею пользуется сам потребитель, автопроизводитель, дилер и страховая компания. А платит за нее пока только потребитель.

Евгений Мискевич: Я думаю, что Запад продвинулся намного дальше в этом. Там информатизация идет эволюционным путем, а у нас развитие пока еще революционное.

Евгений Мискевич: Тема межмашинного взаимодействия за рубежом началась давно. Изначально это было простое накопление информации.

Потом ее стало так много, что возникла проблема: и хранить, и обработать все уже невозможно. Тогда информацию стали делить на «мусор» и уникальные данные, полезные для каких-либо бизнес-процессов. Вот тогда и появился термин «Интернет вещей», который подразумевает, что машины начинают обмениваться друг с другом именно уникальной информацией, а не всяким «мусором».

Возьмем самый простой пример – транспорт. Компания Volvo начала копить информацию о работе своих автомобилей с 2000-го года. Почти 20 лет она ведет историческую статистику по всем своим устройствам. Понятно, что эта компания эволюционно перешла к Интернету вещей, создав на базе своих накопленных уникальных данных и технологий обработки Big Data разные умные модели типа скоринговых моделей для страхового бизнеса.

А у нас накопления этой уникальной информации не произошло. Стремясь закрыться от западных решений и от накопленного опыта, мы стали строить свои модели. То есть, не имея вот этих исходных базовых данных, мы решили, что сразу можем запрыгнуть на ту же ступеньку умной аналитики, где сегодня находится Запад. Вот это я называю революционным подходом. Мы вынуждены «с колес» накапливать уникальную информацию и одновременно переходить на интеллектуальное управление устройствами. И так во всех отраслях.

Евгений Мискевич: Конечно. Невозможно без накопленного опыта построить эффективное решение. Это доказывают бесчисленные стартапы по разработке машинного зрения, бум которых мы сейчас переживаем. Все утверждают, что продают коробочное решение. Но при этом без накопленной информации.

Мы стали партнерами IBM, чтобы с их помощью быстро и недорого создавать решения, базирующиеся на опыте и уникальных знаниях IBM. Базовую аналитическую часть мы взяли у IBM и с помощью своих алгоритмов создали собственную надстройку для обучения модели. Фактически мы создали совместный продукт.

Это было новым опытом даже для самой корпорации IBM: впервые их бизнес-партнер выступил не в роли реселлера или интегратора, продающего их сервера с ПО. Мы на базе их движка создали многофункциональную систему, которая может перенастраиваться и исполнять различные бизнес-сценарии по распознаванию образов, сцен и т.д.

Евгений Мискевич: Модель распознавания нужно предварительно обучить. А для этого нужны колоссальные ресурсы и затраты. Даже наличие бесплатных библиотек не сильно помогает. Для качественной работы в боевых условиях нужно намного больше, чем может дать любая библиотека. Вот, например, разработчик взял в библиотеке модель распознавания дорожного знака. А если знак грязный или немного повернут? Или нам его нужно разглядеть ночью, во время дождя, метели?..

Другой пример: программа умеет распознавать человека на дороге. Но если на дворе сумерки, а по улице идет человек в синей одежде, стандартная программа его не увидит. По большому счету, не существует такого понятия как готовый продукт для видеоаналитики. Это постоянный процесс доработки, совершенствования, который должен происходить максимально быстро. Именно за это платят заказчики продуктов машинного обучения.

Евгений Мискевич: Да, это так. Мы занимаемся разработкой решений под заказ – это дорогостоящее занятие. Но при этом мы продаем сервис. Например, сервис наблюдения за какой-либо очередью, будь то касса магазина или очередь к банкомату. Формат сервиса – это ключевой момент в формировании стоимости. Весь тот опыт, который мы нарабатываем по всем своим заказчикам, мы предоставляем как сервис виртуального цифрового оператора.

Евгений Мискевич: Чтобы заработала та схема, о которой говорят специалисты Huawei, нужна достоверная среда передачи данных с одномоментной передачей данных в разные системы онлайн-информирования. А не так, чтобы информация ходила между разными ведомствами, может быть, даже через муниципалитет.

То есть изначально нужно закладывать базовые сквозные технологии, которые позволят это делать. А в идеале — вообще формировать в умном городе некие базовые сквозные системы, которые принимаются всеми структурами и на которых потом строятся все умные решения. Фактически эти технологии должны приниматься как некий стандарт: на уровне муниципалитета, субъекта, страны. Если же они будут появляться локально, то в прекрасном будущем мы рискуем столкнуться с таким «зоопарком» решений, что придется все сносить и заново переделывать.

Евгений Мискевич: Операторам придется менять подход, делить сферу деятельности на элементы: здесь – бизнес, а здесь — сервисные решения. Пока крупные ИТ-компании и операторы связи играют каждый на своем кусочке решения, не имея возможности предложить готовый комплекс, закрывающий все муниципальные задачи, мы далеко не уйдем. Такая «кусочная» городская информатизация — тупиковый путь.

Что делать? Объединять усилия разных сторон. В ведомствах: Минкомсвязи, Минтрансе, Минстрое, Минэкологии — уже обсуждается создание единого инфраструктурного оператора, который станет неким «интегратором» существующих операторов связи. Вот это — оптимальный выход.

Евгений Мискевич: Мы не пытаемся захватить все возможные рыночные ниши. Мы выбрали ключевые сквозные технологии – сервисные услуги операторского класса и М2М. В этом качестве мы позиционируем себя как базовую платформу для разработчиков любых ИТ-решений.

В свое время мы «набили шишек» с зарубежными решениями. На практике убедились, насколько сложно они встраиваются в наши российские реалии. Каждое пришлось перерабатывать, практически собирать с нуля. Поэтому программные решения для двух ключевых направлений, - ЖКХ и транспорт, - сегодня полностью отечественные.

Но при этом мы не отрицаем западный опыт, не пытаемся устроить революцию. Лучший результат получается тогда, когда ты можешь сосредоточиться на аккумулировании лучшего накопленного мирового опыта. Так нам удалось внедрить решение по теплоэнергетике в Тюмени в 2016 году. И по той же схеме мы работаем сегодня. Подчеркну: не тестируем, а именно вводим в промышленную эксплуатацию ИТ-решения собственного производства.